Поначалу МВК, существующая около пяти лет и оглушенная повальной демократизацией, действительно отпускала на волю в среднем по восемь человек из каждой обратившейся десятки. Но это было именно что поначалу.
Виктор МАРЧЕНКО, работающий в подмосковном Королеве, уже несколько лет ведет борьбу за свое право на свободу передвижения. Вот поучительная история его взаимоотношений с нашими правозащитными инстанциями - МВК и судами.
С МВК мне пришлось встречаться дважды - правда, с двухгодичным интервалом. Боюсь, что не миновать нам с ней и третьей встречи, к большому моему сожалению. Зато мой опыт может пригодиться тем, кому радость знакомства с высокой комиссией еще только предстоит.
Все началось два года назад - после того, как руководство моего института дважды отказалось отправить меня за границу на научные конференции (причем я готов был ехать за свой счет). И после того, как местный ОВИР дважды отказал мне в выдаче загранпаспорта. И после того, как компетентные органы три раза увеличивали мой карантин... Вот после всего этого я и обратился в МВК - пусть хоть там, наконец, умерят рвение администрации, не способной решить - какой именно срок мне полагается никуда не ездить. Тем более, что, по моим-то представлениям, я уже больше пяти лет ни с какими тайнами дела не имел, так что вроде бы нет оснований держать меня дома, да еще целых два года.
Сейчас - спасибо и МВК, и судам - я невольно стал юридически грамотным, хотя вполне охотно без этих знаний обошелся бы. А тогда, когда моя эпопея только начиналась, я про законы почти ничего не знал - единственное, что мне удалось подсмотреть, так это еще советский закон о въезде и выезде, который к тому времени уже полгода как утратил силу. По тому закону загранпаспорт не давали тому, кто был "осведомлен в сведениях, составляющих государственную тайну, или если действуют иные договорные, контрактные обязательства, препятствующие выезду". А по нынешнму закону человек никуда не едет, "если при допуске к сведениям особой важности или совершенно секретным сведениям, отнесенным к государственной тайне в соотвествии с законом РФ "О государственной тайне" заключил трудовой договор (контракт), предполагающий временное ограничение права на выезд".
То есть новый закон велит руководствоваться трудовым договором или же контрактом. Надо ли говорить, что со мной заключать подобный контракт никто не пожелал? Но на первом в моей жизни заседании МВК разговор получился такой, словно нет никакого нового закона, и действует у нас до сих пор старый советский документ.
На том заседании выяснилось, что загранпаспорт мне не выдают из-за моей рабочей тетради с разными расчетами и записями. Надо сказать, что еще три года назад я, поддавшись уговорам работников первого отдела, согласился на уничтожение этой тетради - но никто ее уничтожать почему-то не стал. Вот она и пригодилась - ведь формально на ней стоял гриф "Сов. секретно". Правда, на степень секретности должна бы быть проэкспертирована каждая запись по отдельности - ведь записывать в рабочую тетрадь я мог материалы разной степени секретности. Разумеется, такого акта экспертизы никто не предъявлял.
Впрочем, все это было бы важно только с точки зрения старого закона, которым комиссия никак не должна руководствоваться. А вот что МВК должно бы было заинтересовать - так это мой трудовой договор. Которого, как вы помните, в природе не было. А раз так, то должна была комиссия, в соответствии с законом, дать указание кому надо, чтобы паспорт был мне немедленно оформлен... Стоит ли говорить, что ничего такого не произошло? Наоборот, МВК без сомнений продлила мое крепостное право еще на два года - правда, при этом взяв с моего начальника устную клятву оформить мне служебный загранпаспорт, чтобы я хоть по нему мог съездить к моим родственникам в Эстонию. Никакого служебного паспорта мне, впрочем, никто так и не дал.
И тут я понял, что кроме меня никто мои права защищать не будет. Вот и пришлось заняться правовым ликбезом. Началось все с того, что в руки мне попалась специальная памятка отказнику по секретности, врученная мне там же, в кулуарах МВК, представителем общественного Совета отказников по секретности (Московский исследовательский центр по правам человека). Раньше правозащитников пускали прямо на заседания МВК, потом их стали допускать только в окружающее пространство... Не исключено, что вскоре их и близко к комиссии не подпустят: больно умные.
Так вот: правозащитники, начальники отказников и собственно отказники бродят по одному и тому же коридору. Отказники, похоже, своих начальников побаиваются, и поэтому за памяткой подходят редко. А это жаль - в памятке написано множество полезного про то, что такое МВК, как себя там вести, какие могут возникнуть ситауции и так далее. Я только из этой памятки и узнал, что заявитель, то есть я, имеет право пригласить одного или двух доверенных лиц - адвоката или благожелательного режимщика.
К сожалению, все это я узнал не за две недели до заседания, а всего минут за двадцать. Тогда я подумал: а почему бы эти памятки не рассылать тем, кому они нужны? И предложил Совету отказников помощь в этом деле. Впрочем, тут-то и выяснилось, что такая идея уже посещала их самих, но ничего из нее не вышло: своих заявителей и их адреса МВК держит в строжайшем секрете. Что и понятно - комиссии совсем не нужно, чтобы отказник был чрезмерно грамотным.
Еще на заседании комиссии я поинтересовался - где я могу обжаловать ее решение? Оказлось, в суде. Мою жалобу на неправомерные действия МВК принял к рассмотрению Краснопресненский межмуниципальный суд города Москвы. И вот уже почти два года сначала Краснопресненский, потом - Московский городской, а сейчас - Московский областной суды никак не решаются правильно воспользоваться законом о въезде и выезде и защитить мои конституционные права.
Представители МВК в суд не приходили, а писали письма, в которых сообщалось: поскольку комиссия не является юридическим лицом, то и ответчиком в суде быть она никак не может. Правда, в Гражданском процессуальном кодексе говорится, что за нарушение наших прав и свобод отвечают государственные органы, общественные организации и должностные лица. Наверняка хоть одно из этих определений к комиссии подходит, а то странно получается: решать вашу судьбу они могут, а нести за это ответственность - не имеют права.
Судье из Мосгорсуда этот аргумент понравился: действительно, комиссия ведь действовала с подачи предприятия, поэтому ответчиком и должно быть предприятие (напомню название МВК - комиссия по рассмотрению обращений граждан, а вовсе не комиссия по рассмотрению жалоб предприятий, так что вообще-то она должна бы быть на моей стороне). А раз во всем виновато предприятие, обрадовался московский судья, а оно - областное, то давайте-ка передадим ваше дело в Московский областной суд! И передали. А недавно я узнал, что другое подобное моему дело Мосгорсуду в область спихнуть не удалось: по жалобе адвоката заявителя Верховный суд велел городскому рассмотреть дело по существу. Но - у меня-то адвоката не было!
Пока моим делом перебрасывались субъекты Федерации, в процессах возникла пауза - и я решил еще раз попробовать пообщаться с ОВИРом. Думал - вдруг все прошедшие полтора года компетентные органы постепенно дрейфовали в сторону законности? Действительно, дрейфовали - но вот только куда? Потому что вместо загранпаспорта мне выдали сообщение о том, что уже не кто-то на это уполномоченный законом, а просто мое родное предприятие своей властью припаяло мне еще пять невыездных лет! И никого ни капельки не смутило, что такие решения никак не входят в компетенцию предприятия: по закону о въезде и выезде ограничение права на выезд действительно может быть продлено до десяти лет, но только решением МВК, основанном на заключении Межведомственной комиссии по защите государственной тайны. Кстати, и это возможно только при наличии того самого контракта, которого со мной не заключали.
Тем временем Московский областной суд не поверил провозглашенной неподсудности МВК как конструкции без юрлица и решил таки настоятельно пригласить на заседание представителей комиссии. На это приглашение из МВК пришло письмо о том, что теперь, в дополнение к положению о комиссии, утвержденному специальным решением правительства, в состав комиссии входят такие важные физические лица, что даже если и собрать их вместе, то юридического лица все равно не выйдет, а потому отвечать в суде за свои решения им совершенно невозможно. Впрочем, приглашенный в суд представитель УФСБ тоже отказался иметь юридическое лицо, а, значит, и отвечать за свои поступки. Словом, все вокруг оказались не то невменяемыми, не то недееспособными.
Пока суды решали все эти тонкости, прошли два года, назначенные мне невыездными. Подаю в ОВИР очередное заявление на паспорт, уведомляю УФСБ, что назначенный МВК срок истек, а интересное решение моего предприятия о его, срока, продлении еще на пять лет вообще ничего общего с законом не имеет. И еще написал в МВК, попросив в связи с истечением срока и в соответствии с положением об МВК дать кому надо указание о беспрепятственной выдаче мне загранпаспорта. И на всякий случай в конце письма неназойливо напомнил, что контракт, предусматривающий ограничение свободы передвижения, со мной не заключался, а работал я с секретами исключительно на основе подписки о неразглашении (которая, кстати, предусматривает уголовную ответсвенность за излишнюю болтовню).
Вскоре я получил приглашение на заседание МВК. На этот раз я заранее запросил копии положения о комиссии и регламента ее работы, к тому же, взывая к конституции, гарантирующей право на юридическую помощь, потребовал допуска к заседанию моего представителя. Представителя мне разрешили, правда, предупредив: присутствие адвоката может оказаться "контрпродуктивным". То есть комиссии оно может не понравиться. (Скажу сразу: мой представитель не смог прийти на заседание, ну да не в этом дело).
И вот я снова здесь. Сначала в зал заседания пригласили представителя предприятия - заявитель, то есть я, ждал в это время в коридоре. Совершенно очевидно, что предприятие, незаконно продлившее мне невыездной срок, теперь спасало честь мундира и изо всех сил старалось убедить МВК в том, что моя рабочая тетрадь, с которой я последний раз встречался пять лет назад, содержит крайне важные и чрезвычайно секретные записи. Правда, все позабыли о том, что столь важная тетрадь уже полгода болтается по судам - сначала по городскому, потом областному. Там не знают, как бы от нее отделаться, а режимщики предприятия за ней все не едут и не едут.
Когда, наконец, в зал заседаний пустили и меня, то председатель сразу мне сказал: в связи с просьбой добавить вам еще пять лет, мы решили отправить материалы в Межведомственую комиссию по защите государственной тайны, пусть там решат - актуальны ваши записи или нет. Вот тут и мы решим - добавлять вам срок или не добавлять.
Тут я спрашиваю:
- Вы к какому сроку думаете добавлять?
- К тому, который указан в контракте, - отвечают они.
- А у меня нет контракта, - сообщаю я им.
- Для нас имеет значение только дата последнего ознакомления, - отвечают они.
Тогда я стал им рассказывать про то, что есть у нас закон о въезде и выезде, и в нем написано про ограничения, внесенные в контракт, и что закон обязателен для всех, даже для комиссии.
А комиссия мне сказала, что, поскольку я имел дело с секретами еще при старом законе, то и применяться ко мне должен старый закон, для которого главное не какие-то там контракты, а просто осведомленность.
Тут я им докладываю: статьей 37 нового закона старый закон был упразднен.
А они мне на это размахивают статьей 39, в которой написано, что старый закон действует еще полгода, а именно в это время принималось первое решение МВК.
А я им предлагаю прочитать упомянутую статью до конца, где сказано, что применим-то он применим, но лишь в той части, которая не противоречит новому закону.
Тут меня вообще убили, потому что один из членов комиссии вдруг сообщил: "Не надо спорить. Ваш вопрос регулируется административным кодексом". При этих словах застеснялись остальные члены комиссии, потому что и им понятно - права человека относятся к нематериальным благам и не могут регулироваться административным кодексом. (Кстати, нет никакого административного кодекса, а есть кодекс об Административных правонарушениях). Зато в Гражданском кодексе про это есть целая глава...
Как бы то ни было, мне не удалось никого ни в чем убедить. Пять лет мне пока добавили, поэтому судебную эпопею я оставлять не собираюсь. Попутно пишу письма в правительство и прокуратуру - посмотрим, что из этого выйдет.
А еще ходят слухи, что скоро появится на свет новый регламент работы МВК, по которому заявитель вообще будет лишен права приглашать на заседания своих представителей. И как же тогда быть с Конституцией, обещающей нам юридическую помощь? Впрочем, большинство из нас родилось при старой конституции, а я - так вообще при сталинской. Так что МВК имеет полное право в своем общении со мной ту самую конституцию и применять.
Виктор МАРЧЕНКО